Где-то в глубине России
Два цыгана, два зека
И у кума не спросили
Подались они в бега,
Занесло пургою стежки,
И куда же вы теперь,
Только лунная дорожка
Вам откроет воли дверь.

Припев:
Ой Россия, ты Россия,
Каторжанская ты Русь,
Что тебе страданья сына,
Да что тебе цыганки грусть,

Среди этого раздолья
Правды холод горячит
А в душ,е оно ж так больно,
Лож ментовская горчит,
Возвращаться в каталажку
Нет резона цыганам,
Где нет воли - там и тяжко,
Там нет веры мусорам

Что их ждет за горизонтом,
Что луна им посулит,
Угол темный в стойле скотном,
Или волюшка сфартит?
Их торопит злая доля,
Но не им судьбу решать,
Не поймают - значит воля,
А поймают - срок мотать.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Сваты пришли к отцу, в деле сошлися вместе.
Значит, в Покров - к венцу, так порешили с тестем.
Дочь Катерина вся прямо от счастья светит,
Ждет не дождется дня, когда милый за ней приедет.
Катя - красна дивчина, к свадьбе деньки считала
И на пухову перину нежно белье вышивала.
Но на ее беду в бурке большой, казачьей
Въехал в деревню ту опер для раскулачки.
Молод он был, красив, со стариками не дерзок,
Кожаный френч носил, выпить любил и девок.
Он ведь забыл про все, глаз не сводил с Катерины.
От раскулачки спасем, коль буду вам мужем и сыном.
Спорить отец не стал, с властью бы жить в покое,
Свадьбу переиграл, думал - жалеть не стоит.
В день на Покров пошли, в избу вошли с кумачами.
К оперу Катю вели с заплаканными очами.
Что же ты, батюшка, сменял меня на иуду?
Без милого дружка с опером жить не буду.
И, помолившись в путь, жизни себя лишила.
В сердце, под девичью грудь, острый кинжал вонзила.
Прощай же, любый мой, с постылым жить не гоже.
Эту фату со мной матушка в гроб положит.
Выплели ленту с кос. Катя лежит, как живая.
Из-под венца на погост. Значит, судьба такая.
Опер сослал отца, дружку сгноил в забое,
Вволю попил винца и въехал в их дом с другою.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Здравствуй, Клава, привет шлю тебе я с Камчатки,
Вновь пишу я тебе, милый друг, письмецо.
Жизнь моя вдалеке незавидна, несладка,
И от ветра с дождём задубело лицо.

Я с тобою хочу говорить откровенно,
Нужно нам, наконец, ясность в дело внести.
Если чувства твои все ко мне неизменны,
То под ними должна ты черту подвести.

Нам мешает с тобой жить счастливо отрава:
Муж твой, мусор поганый, по кличке Сирень.
Ты давай, разберись с ним по-умному, Клава;
Там в сарае в дровах мой припрятан кистей.

В общем, Клава, давай, разгребай эти сопли,
Что волынку тянуть - нить ненужную рви,
Нам мешает она, ну хоть тресни и лопни,
Так что, Клава, рискуй ради нашей любви.

А случится прокол - я тебя не забуду
И тебе помогу, коль посадят тебя.
Ты со мною в душе, помни, Клава, повсюду!
Закрываю письмо и целую тебя.

Я целую тебя, дорогая подруга,
Завершая письмо, жду твой ясный ответ,
Удалось ли тебе разобраться с супругом
И помог ли тебе мой полезный совет.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Я жду тебя, когда ты уезжаешь,
Обиды забывая день за днем.
А ты по письмам видишь, как скучаю
И сознаю, что значит быть вдвоем.
А где-то там, когда приходит вечер,
Заплаканная, мокрая от слез,
Ты мысленно бежишь ко мне навстречу
С красивым, как апрель, букетом роз.

Припев:
Как хочется к тебе,
Я так люблю тебя, когда ты далеко.
И одиноким вечером вдруг спустится на плечи нам
Печаль души, когда ты далеко.
И одиноким вечером вдруг спустится на плечи нам
Печаль души, когда ты далеко.

И я к тебе хочу бессонной ночью,
Как будто жду последнего звонка.
Когда ты далеко - ты близко очень,
А рядом почему-то далека

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Кольщик, наколи мне купола,
Рядом чудотворный крест с иконами,
Чтоб играли там колокола
С переливами и перезвонами.

Наколи мне домик у ручья,
Пусть течёт по воле струйкой тонкою.
Чтобы от него портной судья
Не отгородил меня решёткою.

Нарисуй алеющий закат.
Розу за колючей ржавой проволокой.
Строчку: "Мама, я не виноват!"
Наколи, и пусть стереть попробуют.

Если места хватит - нарисуй
Лодку, с парусами ветра полными.
Уплыву, волки, вот вам...
Чтобы навсегда меня запомнили.

И легло на душу, как покой.
Встретить мать - одно моё желание.
Крест коли, чтоб я забрал с собой
Избавление, но не покаяние.

Не осуждай меня, мама,
я ведь только тем и жил,
что знал - ты меня ждёшь.
Я знаю, ты плачешь вечерами и видишь сны,
где я совсем ещё маленький,
подкрадываюсь к тебе и закрываю твои глаза ладошками.
Ты нарочно говоришь: "Отец? Татьянка?"
Я смеюсь: "Нет-нет, не угадала!"
Отцу с Танюхой привет.
Деньги в конверте не шли,
суки всё вынут,
но я же назло им вернусь,
потому что ты меня ждёшь!

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

У цветочного киоска не задержится никто
Все спешат не замечая красоты
Продавщица курит приму и закутавшись в пальто
Пиво пьет и молча смотрит на цветы

С болью где то там в сознанье, пролетают ночи, дни
И сутулил героин худые плечи
И теперь к ней в кавалеры, лезет хатчик и за ним
Курит план, а это память не излечит

Что когда-то она первою красавицей была
Омут глаз её не ведал глубины
И когда она по улице на туфельках плыла
Пропадала смелость даже у шпаны

Помнит память как на счастье, ну а может на беду
На восходе солнца пел ей соловей
И луна не заходила и цвели цветы в саду
Ведь они благоухали только ей

А теперь в пустой квартире, где чужие как свои
Не раздевшись постарается заснуть
Ведь во сне играет парень, на гитаре о любви
Юной девочке которой не вернуть

Юной девочке, что первою красавицей была
Омут глаз её не ведал глубины
И когда она по улице на туфельках плыла
Пропадала смелость даже у шпаны

И когда она по улице с подружками плыла
Пропадала смелость даже у шпаны.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Не пей, Лиза, водочку, все пройдет, поправится.
Верь мне, жизнь замужняя так и начинается.
Ты ж сама молоденькой шлялась с хулиганами
В юбочке коротенькой с красными карманами.
Так вот, Лизок, ту юбочку надень,
Пойдем в лесок к малиновым кустам.
Смотри, Лизок, какой прекрасный день!
Ты молода, не скажешь, по годам!

Пусть командированный муж страдает в ревности!
Лиза избалована, Лиза хочет нежности,
Называет лапочкой, Лиза, хватит, полно те!
В ее мужа тапочках я хожу по комнате.
Так вот, Лизок, я падаю к тебе,
Сняв мужа тапки, смяв его подушки.
Лишь пять минут я был в твоей судьбе,
Но не забуду век твои веснушки!

Муж приедет родненький, в дураках останется.
А на подоконнике фикус проболтается,
Все расскажет красочно, с кем спала и тешилась.
Боже мой! В Дурашеве все мужья помешаны.
Ой-ой, Лизок, простит все муженек!
Такой как ты, нельзя все не простить!
Когда покину утром твой порог,
Ты будешь водку в ожиданьи пить.

Лиза, ляг, поспи немного, в смысле - ты же пьяная!
Ой, твоя бедовая юбочка с карманами.
Выражаясь попросту - то что знают фикусы -
Дуракам по области знать как накось-выкуси!
Ах, где же вы, мои красивые года,
Где я на фото с Лизкою под ручку?!
Растаяли совсем, как дымка, навсегда...
Сейчас я генерал, тогда я был поручик!

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Муж приехал лизкин, очень рассердился,
Сразу с кулаками пьяный навалился,
Я в окно, да поздно - фикус стал преградой,
Ой, бедовый фикус, ой, моя отрада!

Шальная ночь, супруг не лучше,
Вопит - убью! Махает топором,
Орёт такое - стыдно даже слушать,
Никак нельзя поладить с дураком.

Фикус проклиная, я бегу по кругу,
"Я - водопроводчик!" - я кричу супругу.
"Покажи бумагу! Что в кровати делал?" -
Никогда, поверьте, быстро так не бегал.

Я - чемпион по бе, по бегу
Вокруг стола от мужа с топором,
Ору: "Я слесарь, почтальон я, пекарь,
Я страхагент, я новый управдом!"

Лиза, сделай ножку или выкинь фикус,
Я живым не дамся, мужу накось выкусь.
Лечат ли в дурдоме, я засомневался:
Целый год лечился, ума не набрался.

Я волком взвыл, схватил растенье
И по башке супруга хватанул.
И он свалился, видно, с сотрясеньем -
В пустой башке я что-то там встряхнул.

Лизонька, не хныкай, он сейчас очнётся,
И бедовый фикус снова разрастётся,
Одевай же юбку - красные кармашки,
Пока муж спокойный, растянулся плашкой.

Вот его тапки, положи на место,
Поправь подушки, убери вино.
Была при муже Лизонька невестой,
Я помахал ей, чмокнул - и в окно.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Это сон. Это белая словно фата
Петербуржская ночь и Нева
Мягко волны накатывает
На гранитные камни

И парит белый ангел от
Первопрестольной умчавшийся прочь
И блестит мой серебряный
Крестик на шее подарок от мамы

Припев

Разведены мосты
Разведены дороги
Это кресты
Это крессы
Это кресты и разлука для многих
Это кресты
Это кресты
Это судьба и разлука для многих

Напоёт арестантскую песню
Сбежавший с крестов ветерок
И его намотает как срок на себя
Императорский Флюгер

И кружит на лету кувыркаясь,
Как брошь на фате голубок
Он несёт письмецо на Арбат
И с крестов для далёкой подруги

Припев

Разведены мосты
Разведены дороги
Это кресты
Это крессы
Это кресты и разлука для многих
Это кресты
Это кресты
Это судьба и разлука для многих

Припев

Разведены мосты
Разведены дороги
Это кресты
Это крессы
Это кресты и разлука для многих
Это кресты
Это кресты
Это судьба и разлука для многих

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Ну, что ж, прощай! Иль будем жить, как жили?
Ты, видимо, пришла теперь за мной.
Ищи другого, два покушу в мыле!
Какой же я был глупый и смешной!
Еще вчера я пил с тобой "Тверскую",
И в Горсаду свистели соловьи
Пригрел же я ментовку кумовую
На воровские денежки свои.

Я думал, в уголовке преуспели,
Как медленно сужается петля.
И друг за другом кореша горели,
Я думал - скоро очередь моя.
Но на допросе, Лехе на халяву,
Мент фраернулся, думая: "Глушняк!"
Тебя раскрыл, а Леха мне маляву
С Гагарина прислал он: "Так и так..."

Ты знаешь, если б Леха с глазу на глаз
Сказал мне про тебя, чего имел -
Он залетел на пику бы за наглость,
А я бы в тот же день - за беспредел.
Ну что, кумовка, нынче я банкую,
Шестерка, туз - я пан и я пропал...
Дай напоследок крепко поцелую!
Под грудь ей ствол - и на курок нажал.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Дом казённый предо мной
Да тюрьма центральная.
Не копейки за душой
Да дорога дальняя.
Над обрывом пал туман,
Кони ход прибавили,
Я б махнул сейчас стакан,
Если б мне поставили.

Ночью в церкви ни души,
Волки в поле воют,
А под расстрельную статью
Ямы быстро роют.
Что же не хватало мне,
Всё теперь на месте,
Был туз бубновый на спине,
А стал в ногах туз крести.

Припев:
Золотые купола
Душу мою радуют,
А то не дождь, а то не дождь -
Слёзы с неба капают,
Золотые купола
На груди наколоты,
Только синие они
И ни крапа золота.
И ни крапа золота.

Над обрывом на краю
Сердце дрожь охватит,
Жизнь босяцкую мою
Кто переиначит?
Кто стакан мне поднесёт,
Кто свечу погасит,
Кто простит и кто поймёт
И кто по мне заплачет.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Ты напомни сон, как все это было
Белый пух лебедей над Россией моей,
Ведь у ангелов белые, белые крылья -
Как похожи они на крыла лебедей.

Я ни разу не слышал молчание песен,
А оно тише вечности, больше земли.
Перекрестимся мы, и Христосе воскреси,
Как красиво для нас эти свечи зажглись.

Припев:
Так падает снег, так кружится листва,
Так тихо - ты только послушай,
И в той тиши, ты услышишь слова,
Они западут в твою душу.

Так наверное в детстве, о звездах мечтая,
И летают во сне, возвращаясь домой,
Так и наша любовь улетает и тает,
Только пух лебединый кружит над землей.

Припев:
Так падает снег, так кружится листва,
Так тихо - ты только послушай,
И в той тиши, ты услышишь слова,
Они западут в твою душу.

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Стоял погожий летний день
От солнца нас спасала тень
Вдруг эта гёрл хиляет с бюстом на ура.
Я онемел, с трамвая встал,
А Лёха с краю вдруг упал,
Андрюха с перепугу крикнул: "Мусора!"

Обычно я по-хамски лез
Знакомлюсь, руку под разрез,
И виновато документы проверял.
А тут спустил на тормозах,
За руку взял, смотрю в глаза.
Амур стрелою прямо в сердце мне попал.

Во рту сушит, слова забыл,
Взгляд на груди остановил.
Потом стыдливо пригласил её в кабак.
Она чирикнула: "Пусти",
Сказала: "Мне пора идти",
Платок достала, пот мне вытерла со лба.

И всё как не было, пошла,
А я стою не при делах,
Смотрю, как солнце сквозь сафари точит стан.
Я увидал и моих ног
В траве лежит её платок,
Я понял это знак, что я её достал.

Я понял, я её достал.
И центровой Амур попал.
Я понял, вечером ламбада и вино.
Но вот судьба, ей не понять,
Меня взялась арестовать,
Я на Гагарина приехал в "казино".
Тверская тюрьма "казино".

Она, наверное, ждала
Перегорела и ушла,
А может с ней всю ночь, целуясь и смеясь.
Какой-нибудь педальный конь
К груди примеривал ладонь,
И напоследок по цене сменил ей масть

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Ветер туман порвал,
Солнце сквозь щели туч
Здравствуй, мой Магадан,
Здравствуй, весенний луч.
Возле пивной мужик
Кружку поднёс к губам,
И на руке возник
С чайками Магадан.

Припев:
Магадан - значит, опять домой,
В этот волшебный сон,
Магадан - сон, где короткой весной
Я, как пацан, влюблён.

Сопки угрюмо спят,
Море - свинцовый цвет.
На берегу стоят
Баржи колымских лет.
Мне бы из бухты той
С чайками улететь.
Горькой всплакнуть слезой
И на прощанье спеть...

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков

Холодным, мокрым вечерком
Тебя под аркой увидал,
Когда по Лиговке с дружком
Я на пролётке проезжал.
Нам был для дела нужен фарт,
Я был уже готов на блеф,
Я тасовал колоду карт,
А ты сфартила даму треф.
Ты говорила, что одна,
И слёзы по щекам текли,
Несчастлива и голодна,
Тебя за Машку подвели,
А я сказал: "Поедем к нам!"
Мадам, мадам...

Как Иля шил тебе прикид
И мерку десять раз снимал,
А тётя Песя говорит:
"Он втихаха потом гонял!"
Зато когда ты к нам вошла,
Сияя золотом колец,
Париж померк не при делах,
Ах, Иля Гольдман - молодец!
Ты говорила: "Гран мерси!"
А мы в ладоши хлопали,
И я тогда тебя спросил:
"А знаешь, сколько вбухали?"
А ты в ответ: "Я всё отдам!"
Мадам, мадам...

И мы бомбили фраеров,
Я денег вовсе не считал,
но вот прошёл какой-то срок,
Я всех к тебе заревновал.
Он в вельверкотовом клифте
И ферзеперсевый на вид,
И вы вдвоём решаете:
Серёга - вор, так пусть сидит!
Я помню, как тебя любил
И слёзы на своих щеках,
Я помню, я не позабыл
Браслеты на своих руках,
Твои слова: "Я всё отдам!"
Мадам, мадам...

В капкане мерзнет волчья лапа,
А волк пополз с пригорка вниз.
И только кровь густым накрапом -
Он лапу сам себе отгрыз...
Он не боялся лютой боли,
Та боль - от собственных клыков,
Та боль - вела его на волю,
Чтоб волком быть среди волков