Прокуратура Мурманской области выявила многочисленные нарушения условий содержания осужденных в исправительной колонии № 17. Как сообщили в областной прокуратуре, проверка показала, что большинство заключенных содержатся с нарушением норм жилой площади, а полсотни осужденных даже не обеспечены индивидуальными спальными местами. По словам представителя прокуратуры, в некоторых общежитиях отсутствуют помещения для хранения продуктов, приема пищи, стирки белья и хранения спецодежды. По результатам проверки начальнику управления Федеральной службы исполнения наказаний по Мурманской области внесено представление об устранении нарушений и привлечении виновных к дисциплинарной ответственности. В последнее время правозащитники не раз били тревогу и по поводу порядков в следственных изоляторах. О том, какова ситуация с содержанием заключенных в российских тюрьмах и СИЗО, какие проблемы в связи с этим приходится решать, корреспонденту «НГ» рассказал заместитель директора ФСИН генерал-лейтенант внутренней службы Владимир Семенюк.

– Владимир Иванович, как вы считаете, стоит гласно обсуждать такую тему, как состояние наших колоний и тюрем, то, как в них содержатся наши соотечественники, или это внутреннее дело вашего ведомства?
– Считаю, что вопросы содержания под стражей, как и другие значимые вопросы нашей жизни, должны постоянно находиться в поле зрения широкой общественности. Сегодня Федеральная служба исполнения наказаний, как никогда ранее, открыта для диалога с обществом. В любой стране общественный контроль за пенитенциарной системой был и остается самым эффективным способом защиты прав человека и достоинства личности. И Россия здесь не исключение. Считаю, что чем полнее наши соотечественники будут информированы о реальном положении дел в местах лишения свободы, тем легче будет работать нам.
Лишь об одном хотел бы попросить журналистское сообщество. Не надо, рассказывая о событиях в колониях и следственных изоляторах, гнаться за жареными фактами и тем более раздувать сенсации на пустом месте. Каждое неосторожное, неуместное или несправедливое слово очень больно ударяет по конкретным людям. Это относится и к осужденным, и к сотрудникам. Информация о местах лишения свободы должна быть взвешенной и – самое главное – правдивой.

– По роду своих обязанностей вы занимаетесь следственными изоляторами, то есть учреждениями, в которых находятся люди, чья вина еще не доказана. В чем же заключается специфика следственного изолятора, что он собой представляет?
– Это только так говорят – «сидит в тюрьме», а на самом деле там продолжается жизнь. Если говорить о следственном изоляторе, то его основная задача – обеспечить нормальный ход следствия и судебного процесса, надежно изолировать подозреваемого или обвиняемого, дабы избежать попыток сговориться с подельниками, запугать потерпевших, подкупить свидетелей.

СИЗО – это сложнейший механизм, который постоянно находится в движении. Здесь никто не проводит время просто так. Идут следственные действия, а значит, к обвиняемым приходят следователи и адвокаты. Подсудимых регулярно вывозят на судебные заседания. Ежедневно в СИЗО прибывают вновь арестованные. Кого-то выводят на свидание с родственниками, кого-то знакомят с материалами дела. Каждому положена ежедневная прогулка продолжительностью не менее одного часа. Кроме того, людям свойственно болеть – значит, кого-то сопровождают на процедуры, кого-то госпитализируют в стационар. Добавьте сюда еженедельную помывку в бане и смену постельного белья, а также учебу для несовершеннолетних по программе средней школы.

Еще есть хозяйственная обслуга – это люди, которые осуждены и отбывают наказание в СИЗО. В зависимости от наполняемости учреждения их количество колеблется от 50 до 200 человек, как, например, в «Бутырке», где содержатся более 2,5 тысячи подследственных. Они живут в отдельном помещении и занимаются текущим ремонтом, уборкой территории, готовят пищу и развозят ее по камерам. Теперь представьте, что все это происходит в закрытом учреждении, и тогда вы получите некоторое представление о том, что такое следственный изолятор и как организована его внутренняя жизнь. Можно сказать, что жизнь в СИЗО кипит круглые сутки.

– Сколько в России сегодня тюрем и СИЗО, чем они отличаются, сколько в них арестантов?
– В России сегодня 222 следственных изолятора, в которых содержатся почти 160 тысяч человек. Что касается тюрем, то их всего семь. Внешне тюрьма мало чем отличается от следственного изолятора. Та же камерная система помещений. Но тюрьмы – это исправительные учреждения, в которых отбывают наказание осужденные к тюремному режиму либо те, кого по решению суда перевели из колоний за нарушение режима. Как правило, к тюремному режиму приговаривают за тяжкие и особо тяжкие преступления. Не обязательно на весь срок. Суд может определить отбывать в тюрьме и 5, и 10 лет. Всего в тюрьмах сегодня содержатся чуть более 3 тысяч человек.

– Если речь заходит о следственных изоляторах, какая проблема выходит на первый план?
– Большинство СИЗО – здания старой постройки. Не только прошлого, но порой и позапрошлого века. Конечно, некоторые из них имеют историческую ценность, являются памятниками архитектуры. Это, например, СИЗО № 1 в Санкт-Петербурге – «Кресты», «Бутырка» в Москве, тюрьма во Владимире – «Владимирский централ». Но многие СИЗО – это просто очень старые здания, устаревшие не только физически, но и морально.

Мы стараемся решать эту проблему, есть положительный опыт. Вот, например, был следственный изолятор в Череповце. В центральной, исторической части города. После многочисленных пристроек и перестроек от его исторического облика мало что осталось, а реконструировать опасно – здание местами настолько ветхое было, что проще и безопаснее оказалось его снести. Губернатор Вологодской области и мэр Череповца пошли нам навстречу, и мы, поделив расходы пополам, построили новый изолятор. В прошлом году людей уже перевезли в нормальные условия. Я имею в виду нормальные условия не только для подследственных, но и для работы персонала изолятора, адвокатов, следователей.

Что касается вывода «Крестов» из центра Санкт-Петербурга, то сейчас этот вопрос практически решен. Деньги (а это миллиарды рублей) на эти цели выделены, и, как только будет построен новый следственный изолятор, «Кресты» переедут туда. Проект не дешевый, и на строительство уйдет 3–4 года, так как изолятор большой – на 4 тысячи мест. Но все равно это получится дешевле, чем поддерживать в нормальном состоянии старое здание. Мы можем до бесконечности его ремонтировать, тратить большие деньги, но это все равно будут полумеры. Никакой ремонт не заменит полной реконструкции. Но, с другой стороны, мы не можем на пару лет распустить всех по домам. К тому же реконструкция все равно не добавит нам пространства в центре города, и у нас по-прежнему будет перенаселенность, заниженные нормы площади и так далее. И наконец, согласитесь, мрачный вид тюрьмы с колючей проволокой и решетками на окнах не украшает город.

– А какова ситуация в Москве? Рассматривался вопрос о строительстве нового СИЗО взамен «Бутырки»? – Предложения по переносу СИЗО № 2 поступали от частных инвесторов, но как только люди узнавали, сколько это будет стоить, энтузиазм угасал. Удовольствие это не дешевое. Если смотреть по нормам (четыре квадратных метра на человека), то одно место в современном изоляторе обходится примерно в полтора миллиона рублей, а если по европейским правилам (семь квадратных метров), то это еще процентов на 40 дороже. Современные технические средства охраны и надзора – они ведь тоже намного дороже колючей проволоки. Таким образом, стоимость одного квадратного метра в современном СИЗО значительно превышает стоимость того же метра в элитном жилом комплексе. Поэтому человек, который думал, что ему сравнительно дешево достанется объект в центре города, очень скоро убеждается, что это далеко не так, и отказывается. Мы готовы уступать и здания, и саму землю в исторических центрах наших городов, и многие мэры хотели бы перенести СИЗО на окраину, но, к сожалению, даже самые благие намерения, не подкрепленные финансами, не дадут результата.

Но проблема изоляторов не только в том, что они старые. Нам просто не хватает самих СИЗО. В советские годы мы очень мало строили. Вы же, наверное, знаете, что Никита Сергеевич Хрущев помимо наступления коммунизма обещал в 1980 году показать последнего заключенного. Ну и зачем их было строить? А когда разобрались, что преступность будет существовать, покуда существует общество, было уже поздно. За 2002–2006 годы в следственных изоляторах было введено дополнительно более 43,5 тысячи мест. И все равно сегодня по стране не хватает примерно 15 тысяч.

Преступность в стране остается высокой. Контингент пенитенциарных учреждений за последние годы заметно помолодел. Число вновь арестованных постоянно растет – в год примерно на 5 тысяч. То есть надо строить новые СИЗО.

– Может быть, стоит меньше народу в тюрьмы сажать?
– Вы совершенно правы. И мы не раз поднимали этот вопрос. И не раз обращались к законодателям с просьбой изменить практику избрания меры пресечения. Ведь до сих пор очень много арестовывают людей, которые не представляют опасности для общества. Всем им можно было избрать альтернативные меры пресечения, ту же подписку о невыезде.

Ежемесячно в следственные изоляторы поступает более 30 тысяч человек. Потом каждый пятый из них освобождается в связи с прекращением уголовных дел или назначением наказания, не связанным с лишением свободы. Кого-то оправдывают. Если удастся изменить эту практику, мы сможем значительно разгрузить изоляторы.
Мы, например, предлагаем давать судьям информацию о наличии свободных мест в СИЗО. Подобный опыт уже есть. В прошлом году Липецкий областной суд рекомендовал судьям учитывать тяжесть обвинения и возможное наказание при выборе меры пресечения. В результате количество поступивших в СИЗО Липецкой области сократилось почти на 20%.

В России, как и во всем цивилизованном мире, существуют альтернативные меры наказания, не связанные с лишением свободы. Это условное наказание, принудительные работы, обязательные работы и так далее. Но в отличие от Запада у нас они применяются гораздо реже. На учете в уголовно-исполнительных инспекциях, которые осуществляют контроль за этой категорией осужденных, состоят около 600 тысяч человек, а в колониях содержатся более 700 тысяч. Надо смещать акценты в сторону наказаний, не связанных с лишением свободы.

– Во сколько обходится содержание одного заключенного в СИЗО?
– Это зависит от региона, уровня цен, даже от погодных условий. К тому же отличаются нормы питания. Для больных и несовершеннолетних норма питания повышенная. Но если говорить в целом о стране, то стоимость одного человекодня в СИЗО составляет примерно 270 рублей. Это и питание, и вещевое довольствие, стоимость медикаментов и даже зарплата сотрудников. Насколько достаточна эта сумма? Денег никогда не бывает много. Хотя отмечу, что из года в год финансирование улучшается. По крайней мере с закупкой продуктов питания и медикаментов сейчас проблем нет.

– Кстати, об условиях работы сотрудников…
– Это очень тяжелый труд, и в любой цивилизованной стране он хорошо оплачивается. У нас это, увы, не так. Зарплата сотрудников младшего звена в среднем от 4 до 8 тысяч рублей – в зависимости от стажа. Даже при том, что в Москве нашим сотрудникам доплачивает город, все равно средняя зарплата не превышает 12 тысяч рублей. Москвичи на такую зарплату идут неохотно, и мы вынуждены брать на работу приезжих из соседних областей. Многие сотрудники не обеспечены благоустроенным жильем, по-прежнему много очередников.

Мы постоянно следим за психологическим состоянием наших сотрудников. При приеме все проходят строгий отбор. Ведь работать приходится с очень сложным контингентом, и наши сотрудники находятся в постоянном напряжении. В системе ФСИН создана и работает психологическая служба. В каждом подразделении есть психологи. Специалисты обучают наших людей приемам саморегуляции, помогают справиться со стрессовыми ситуациями, дают рекомендации в отношении конкретных заключенных. Но все мы люди, и бывает, случаются срывы. Нагрузка большая. На Западе на одного сотрудника в среднем один заключенный, а у нас четыре.

– В начале и середине 1990-х представители уголовного мира, в первую очередь воры в законе, активно поддерживали тюремное население, отправляя за решетку в большом количестве сигареты, чай и прочее. Существует ли такая практика сегодня?
– Желание авторитетов преступной среды влиять на обстановку в пенитенциарных учреждениях было, есть и будет. Но они делают это отнюдь не из христианского сострадания. Прежде всего они заботятся о том, чтобы поддерживать свою субкультуру, так называемые воровские традиции. Они же на этом и зарабатывают деньги. Из воровских общаков в первую очередь кормятся авторитеты, находящиеся под стражей. К другим же подследственным и осужденным эта «благотворительная помощь», как правило, не попадает.

В 1996 году в СИЗО содержались 290 тысяч человек, почти вдвое больше, чем сейчас. Тогда действительно были большие проблемы с обеспечением заключенных, и авторитеты использовали эти трудности в своих интересах. Сегодня им это делать сложнее. Изоляторы строим, денег на питание и медицину хватает. Поэтому теперь давление идет на «сознательность» заключенных: «пока мы вместе, мы можем бороться за свои права», «если вы не будете поддерживать воровские традиции в СИЗО, с вас спросят в зоне» и так далее. Ситуацию осложняет и то, что в последние годы появились такие «правозащитные» организации, которые вместо того, чтобы оказывать реальную помощь и таким образом снимать социальную напряженность, напротив, пытаются дестабилизировать обстановку. Настраивают осужденных на проведение акций неповиновения, собирают митинги возле учреждений. Для них наши двери будут закрыты. К счастью, таких немного. С общественными объединениями, которые готовы к сотрудничеству, мы плодотворно работаем.

В учреждениях развивается внебюджетная деятельность. За 2006 год СИЗО выпустили продукции и оказали услуг более чем на миллиард рублей. Много подсобных хозяйств, чья продукция идет на стол заключенным, а прибыль от внебюджетной деятельности расходуется на укрепление материально-технической базы учреждений и улучшение условий содержания. Все это дает мне повод гордиться нашей работой.